по-прежнему публиковались на английском языке как часть совместных исследований индийских и британских ученых, причем не в последнюю очередь тех, кто придерживался христианских взглядов. Даже бенгальская пьеса Гиришчандры Гхоша "Буддадев-чарит", впервые поставленная в 1885 году, была основана на привлекательном изображении Будды в поэме сэра Эдвина Арнольда "Свет Азии", вышедшей в 1879 году.
Пользующаяся огромной популярностью биография Будды "Свет Азии" основывалась на позитивном христологическом изображении Будды, которое постепенно возникло среди второго и третьего поколения миссионеров на Цейлоне и в Бенгалии и нашло дальнейшее отражение в "Калькуттском обозрении". Указывая на диалогический характер - многоязычный разговор, - который порождает как европейские, так и азиатские межкультурные знания, Арнольд также опирался на свое изучение санскрита у Кришны Шастри Чиплункара (1824-1878), который, со своей стороны, ранее изучал английский язык и перевел "Расселас" Сэмюэля Джонсона на маратхи. После выхода "Света Азии" на бенгальском языке в 1885 году пайана Арнольда о нежном Будде оказала значительное влияние не только на калькуттскую интеллигенцию, но и на бесчисленное множество индийцев, прочитавших ее в ряде других переводов, включая маратхи (1894), тамильский (1898) и телугу (1902). К концу века книга Арнольда выдержала более сотни изданий, причем не только на индийских языках, но и на японском, а позднее и на тайском. Хотя это трудно проверить статистически, "Свет Азии" Арнольда, вероятно, был самым широко переведенным трудом по буддизму на азиатские языки за весь период, о котором идет речь в этой книге. Это еще раз указывает на сложную роль, которую сыграли христианские ученые в новообретенном индийском и даже японском понимании буддизма.
К концу века Арнольд был не единственным европейцем, передававшим знания о Будде обратно в Индию в форме Иисуса. В 1894 году немецкий теолог Пауль Карус (1852-1919) опубликовал пару буддологических книг. Одна из них - "Буддизм и его христианские критики" - была защитой религии, которая опиралась на глубокую осведомленность Каруса о предыдущей миссионерской полемике. Другой книгой был кросс-атлантический бестселлер "Евангелие от Будды". Вскоре книгу стали переводить и на азиатские языки: после того как молодой выпускник из Токио по имени Судзуки Дайсэцу Тейтаро (1870-1966) отправился учиться к Карусу в Иллинойс, его вскоре привлекли к работе над японской версией. В индийском переводе книга оказалась столь же успешной, хотя получившийся текст на урду был действительно странным плодом. Карус пытался представить простой протестантский буддизм, избавленный от ритуалов и статуй и сосредоточенный на моральном послании священного "Евангелия". В соответствующем индийском окультуривании буддийского учения переводчик-индус вместо этого использовал религиозную лексику индуизма и ислама. Тем не менее переведенное "Евангелие от Будды" эффективно переупаковывало утраченную религию для индийских читателей. Вместо бесчисленных сложных сутр, хранящихся в рукописных свитках на пали и санскрите, сокращенное учение Будды теперь можно было легко найти в одном простом томе на жаргоне. Перевод книги Каруса был выпущен до того, как Дхаммапада - возможно, самая близкая запись реальных учений Будды - была переведена на бенгали, урду или любой другой современный индийский язык.
Полвека спустя "Евангелие от Будды" также станет одной из самых ранних книг о религии на арабском языке. Тем временем к 1916 году работы Каруса и Арнольда совместно вдохновили Ананду Кентиша Кумарасвами (1877-1947), влиятельного цейлонского индуистского искусствоведа и метафизика, на написание книги "Будда и Евангелие буддизма". Хотя на Кумарасвами также повлиял Окакура, японский историк искусства и импресарио азиатизма, чьи работы он читал на английском языке, большую часть своей информации о буддизме он почерпнул из европейских источников. И вот, менее чем через столетие после того, как христианские миссионеры начали изучать буддизм, чтобы лучше его опровергнуть, европейцы стали эффективно продвигать религию, которую они оценили благодаря своим исследованиям. Благодаря таким людям, как Кумарасвами и буддийский миссионер-реформатор Дхармапала, это происходило даже на Цейлоне, где большинство населения составляли буддисты.
Тем временем в Калькутте бенгальский исследователь Харипрасад Састри продолжал тесно сотрудничать с британскими учеными в качестве следующего библиотекаря Азиатского общества в Калькутте. Еще больше укрепляя вновь обретенные связи буддизма с Индией, он обратился к изучению того, что он назвал "живым буддизмом в Бенгалии". Опубликованная в 1897 году, его брошюра проследила выживание формы вернакулярного буддизма в Бенгалии после того, что он охарактеризовал как средневековое "вторжение мусулманов [мусульман], которые уничтожили очень большое количество буддийских священников", в результате чего буддизм был "подавлен огнем и мечом... . и массовой резней со стороны мусулманов". Эта идея о широкомасштабной мусульманской "резне" средневековых буддистов, которую ранее пропагандировали британские историки, получила дальнейшее распространение благодаря таким влиятельным фигурам, как импресарио бенгальской газеты Нарендранатх Сен (1843-1911), чья газета Indian Mirror сформировала у многих англоязычных индийцев представление о гибели буддизма на его исконной родине. Этот нарратив был подхвачен и Окакура, который включил свою версию в те самые абзацы, которые следуют за его декларацией азиатского единства в "Идеалах Востока", которую он завершил в 1902 году во время своего пребывания в Калькутте.
Однако исследования Састри почти не предполагали прямых контактов с "живыми буддистами" за пределами его индийской родины. Сферой его исследований оставалась не только Индия, но и его родной регион, а также, благодаря стихам, которые он цитировал в "Открытии живого буддизма", его родной бенгальский язык. Здесь встреча с религиозным другим была формой самопознания. Действительно, Састри нашел этот народный буддизм прямо у себя на пороге, в храме Дхармы на калькуттской улице Джаун Базар. Несмотря на тесные связи Калькутты с Рангуном, он сравнивал эти бенгальские ритуалы с ритуалами древнего Непала, а не с буддистами, живущими за морем в Бирме. В конце концов, именно в Катманду он обнаружил рукописи на пальмовых листьях ранних буддийских мистических песен, известных как Чарьяпада (Песни Реализации), которые в 1916 году он опубликует на бенгальском языке (с комментариями на санскрите) в составе книги Хаджар Бачарер Пурано Бангала Бхасая Бауддхаган-о-Доха (Тысяча лет буддийских песен и куплетов на бенгальском языке).
Эта текстовая, а не этнографическая ориентация продолжалась в ходе археологических раскопок буддийских мест не только в Индии, но и в китайской центральноазиатской провинции Синьцзян, откуда многие древние рукописи (не в последнюю очередь на индийских языках) были доставлены в музей и библиотеки Калькутты. Эти раскопки утраченных буддийских храмов и монастырей были основаны в основном на путевых заметках китайского паломника Сюаньцзана (ок. 602-664), которые были переведены на французский, английский и урду. Сюаньцзан также указывал на опосредованные буддизмом связи Индии с Китаем, что, как мы увидим позже, было воспринято несколькими первыми индийскими китаеведами как доказательство формирующего влияния Индии на цивилизацию Восточной Азии. Вполне вероятно,
